21 августа в Чебоксарах Николай Бурляев представил отреставрированную версию своей картины «Лермонтов». Это не просто биографический фильм — это попытка понять душу поэта, чьи строки и сегодня звучат как крик, прорвавшийся сквозь века.
Вашему вниманию представляется авторский рассказ шеф-редактора АУ «Издательский дом «Хыпар» Татьяны Ляпустиной об этой удивительной встрече с Поэзией, с Историей и с гением российского кинематографа, который сумел «остановить время».
Не часто в наш стремительный век выпадают вечера, когда время, кажется, замедляет свой бег, повинуясь иному ритму — ритму высокой поэзии и вечных вопросов. Именно такой подарок сделал чебоксарцам 21 августа народный артист России Николай Бурляев, привезя в наш город не просто кино, а живую, дышащую историю — отреставрированную версию своего фильма «Лермонтов».
В кинозале Чувашского театра юного зрителя имени Сеспеля царила не тишина, а особое, звенящее внимание. На большом экране, будто смытая временем акварель, обретая вдруг первозданную яркость, оживала судьба. Не хроника, не пересказ биографии — попытка понять душу. Душа же, как известно, не стареет. И вот уже новый, цифровой, XXI век вступает в диалог с пленкой 1986-го, и они находят общий язык — язык сердца.
Кадры из фильма «Лермонтов»
И вот погас свет, и на экране задышала эпоха. Зазвучали строки, знакомые до боли, и ожил он — мятежный, ранимый, гениальный. Лермонтов. Таким, каким его почувствовал и полюбил Николай Бурляев. Кавказские вершины, залитые солнцем, балы и дуэли, тишина творческих мук и громкость откровений — все это сплелось в единое полотно судьбы. Это был не просто кинопоказ. Это была встреча. Встреча с Поэзией, с Историей и с самими собой». «Готовь сердце к подвигу и ничего не бойся…» — эти слова, сказанные когда-то юному Мишелю его родственником, генералом Столыпиным, стали не просто напутствием. Они стали судьбой. Судьбой, которую Лермонтов прожил без страха и упрека — с пером в руке и огнем в душе. До последнего вздоха он пронес в себе эту страсть к жизни, эту веру в людей и эту непоколебимую совесть, которая становилась его компасом в мире, где небо было ясно, а люди — нет.
«И с грустью тайной и сердечной я думал: жалкий человек. Чего он хочет!..» — это уже не просто строфа. Это крик, который эхом проносится сквозь столетия. Крик, который мы слышим и сегодня, в наш век всеобщего смятения. Как мог поэт, живший в первой половине XIX века, так точно заглянуть в наше настоящее? Возможно, именно в этом и есть признак гения — быть провидцем, чье слово становится мостом между эпохами.
Позже, словно сошедший с афиши кинофильма, в зале появился он — Николай Бурляев. Не просто актер и режиссер, а хранитель. Хранитель образа, дыхания, тайны, который привез с собой не просто пленку, а ожившую память. Как проводник. Через него, через его тихий, проникновенный голос, звучал другой — с хрипотцой от кавказских ветров и горечью невысказанного. Голос человека, усвоившего однажды напутствие Столыпина Лермонтову. И он не боялся. Ни писать правду, ни бросать вызов свету, ни смотреть в глаза собственной судьбе. Он нёс этот завет — нести крест совести — как знамя. И в этом был его главный подвиг. Не на поле брани, а в тишине кабинета, где рождались строки, обжигающие своей пророческой силой.
И возможно, именно это пророческое начало, эта пугающая узнаваемость и притягивала к поэту Николая Бурляева. Он рассказывал чебоксарцам удивительную вещь: ему часто говорили о внешнем сходстве. Тот же одухотворённый взгляд, та же породистая линия бровей, тот же рот, сжатый для молчания или для строки. Казалось, сама судьба назначила его на эту роль — не сыграть, а явить. И он явил. Вопреки сопротивлению, непониманию, критике.
Он прошёл своим путём Лермонтова — путём сопротивления и веры в свою правду. И оказался прав. Мудрый Арсений Тарковский, человек, понимавший в слове всё, сказал тогда просто и гениально: «Больше всего в этом фильме мне понравилось — ВСЕ!» В этих словах — признание. Признание того, что режиссеру удалось невозможное: не снять фильм, а уловить время. Поймать в сеть киноплёнки бунтующую, ранимую, бесконечно одинокую душу поэта-пророка.
А сама встреча актера и режиссера со зрителями — разговор. Не вопрос-ответ, а именно разговор, исповедь творца перед благодарными слушателями. Николай Петрович, в котором и сегодня угадываются черты того самого мятежного поэта, делился не закулисными байками, а воспоминаниями-впечатлениями. О том, как искал не внешнее сходство (оно было дано свыше), а внутренний нерв, ту «струну, звучащую в тумане», что вела Михаила Юрьевича. И зал отвечал, сначала — безмолвно, вниманием. А потом — вопросами, которые рождались не из любопытства, а из потребности понять, додумать, почувствовать. Говорили о вечном: о долге, о творчестве, о России. О том, почему строки, написанные два века назад, сегодня ранят так же остро.
Автор этих строк, затаив дыхание, ловила каждое слово. Вопросы зрителей фильма рождались не от простого любопытства, а от сопричастности. Казалось, сам дух Лермонтова парил под сводами зала, соединяя эпохи, судьбы, сердца. Говорили о многом: о творчестве как служении, о Родине как о боли и любви, о том, для чего рождаются поэты. «Они рождаются, — будто бы отвечал сам вечер, — чтобы мы, спустя почти два столетия, могли собраться в августовский вечер и, забыв о суете, спросить себя о главном».
Финал вечера был светлым и камерным. И выход из зала был не на улицу, а в некое новое пространство — пространство мысли и чувства, подаренное мастером. И еще долго звучали строчки, написанные рукой гения, и тихий голос человека, который сумел эти строчки оживить…
Справочно: Фильм «Лермонтов» вошел в первичный список отечественных кинофильмов и мультфильмов, рекомендованных к семейному просмотру, а также для образовательных организаций в рамках внеурочной деятельности, реализации в образовательной организации программ воспитания и дополнительного образования, включая работу школьных театров, выпущенный Министерством просвещения Российской Федерации в марте 2025 года.
Указанный перечень отечественных картин для образовательных организаций формируется в соответствии с п. 49 Плана мероприятий по реализации в 2024–2026 годах Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей.